замужем и растили дома своих родных детей, их положительное влияние на молодежь ценилось даже выше чистоты. А девушек-пролок здесь явно не жаловали. Они по определению не могли быть чистыми.

Джулия предъявила медсестре партийный билет, членскую карту союза, разрешение на проживание в Лондоне и паспорт; та повернулась к вмонтированному в стену речепису, зачитала в него все соответствующие номера, а затем вернула документы Джулии, сказав ей ожидать результатов отбора.

— Отбор? Это что-то новое?

— Да, утвердили как раз на этой неделе. Вы раньше к нам не обращались?

— Я здесь в третий раз. К сожалению, беременность так и не прижилась.

— Очень обидно. Здесь не любят тратить драгоценное сырье на бесполезную утробу. Но три раза — это еще не так плохо. Сюда приходят девушки после десяти неудачных курсов и все равно хотят попытаться заново ради «Великого Будущего».

— «Великого Будущего»?

С мрачным недоверием, какое всегда порождали очередные партийные инициативы, Джулия оглянулась на брошюры.

— Это новая программа, — пояснила медсестра. — Доктор вам все расскажет. Но если не пройдете — не переживайте. У нас все отцы превосходные. Каждый — член внутренней партии, подходит по состоянию здоровья, все зубы в порядке.

— Плюсплюс, — отозвалась Джулия с несколько отрешенным видом. — Это обнадеживает.

Загудел речепис. Медсестра приложила трубку к уху. Под слабый клекот голоса на другом конце линии она обратила на Джулию взор, в котором читалась какая-то новая уважительность. И повесила трубку со словами:

— Ну и ну! Вас уже утвердили — на программу «Вэ-Бэ». Впервые слышу, чтобы так быстро. — Она улыбнулась, как будто даже с некоторым кокетством. — Ну, пойдемте, раз так. Прошу за мной.

Через пару откидных дверей Джулия смущенно проследовала за медсестрой. Ей казалось, что все ожидающие в вестибюле поняли, где она служит — в полиции мыслей. Иначе откуда такие привилегии? Но в то же время она вконец разволновалась. Что за «Великое Будущее»? Не поздно ли еще отказаться? «Лучшему завтра — новую расу» — это вообще что? Вдруг партия с помощью науки затеяла плодить монстров?

С этими нерадостными мыслями Джулия в сопровождении медсестры вошла в крошечный кабинет с уже знакомым ей гинекологическим креслом и полками, на которых поблескивали пугающие инструменты. Медсестра протянула Джулии бумажный халат и оставила ее наедине с белым телекраном, который здесь крепился к потолку и был пуст; ролик, способствующий успешному зачатию, крутили только в начале процедуры. Джулия переоделась и теперь устраивалась в кресле, пытаясь одернуть куцый халат, чтобы выглядеть поприличнее, если без стука войдет врач. Врачом оказалась худая женщина с усталым, бледным лицом, которая без предисловий, по памяти начала свою поздравительную речь:

— Благодаря программе «Великое Будущее» ты должна стать истинной ангсоц-невестой, одним из чистых сосудов высшей расы…

Джулия слушала внимательно, но никак не могла уяснить ни природы этой высшей расы, ни того, что должно было произойти с ее «сосудом». Мысли улетели куда-то далеко. Она уже представляла себе ядовитых, огромных детей, при родах разрывающих мать пополам, хищных детей, острыми когтями вскрывающих изнутри материнское чрево, — но тут голос врача задрожал от избытка чувств:

— …и ты получишь право на почетный знак, удостоверяющий, что ты облечена величайшим доверием — возможностью выносить ребенка от Старшего Брата.

— Что? — удивленно воскликнула Джулия. — От кого?.. От Старшего Брата?

— Понимаю, об этом можно лишь мечтать. Но ты не ослышалась. Тебе выпала честь вынашивать его ребенка.

— Но я хотела сказать… как это — его ребенка?

Врач осторожно понизила голос:

— Семенной материал — его. По факту, биологически, твой ребенок будет от Старшего Брата.

Джулию посетил незваный образ Старшего Брата, который удовлетворяет себя вручную над ведерком. Она стиснула зубы, чтобы сдержать приступ нервного смеха.

Врач мягко положила руку ей на плечо:

— Многих девушек при этом переполняют эмоции. Но смущаться нечего. Я тебя ненадолго покину, чтобы ты пришла в себя. Мы будем готовы через пять минут.

Врач ушла. Как только Джулия осталась одна, спазм от смеха как рукой сняло. Ее удивил вихрь собственных чувств, и, зябко поежившись, она стала осматриваться по сторонам, словно желая убедиться в реальности происходящего. За стенами слышались приглушенные шаги и голоса. Вокруг нее все еще был мир, а она оставалась собой. Но… неужели это и вправду семя Старшего Брата? Конечно, Старший Брат обладает телом, которое должно производить семя, — в этом нет ничего абсурдного. На самом деле в этом было даже что-то грустное — признак смертности всего физического. Она снова вообразила, что Старший Брат трогает себя, устремляя взор… куда? В будущее или на Джулию? Теперь видение сопровождалось щемящей тоской. В сознании нечто высвободилось, и она поняла, почему это нечто воздействует на нее с такой силой. Причина в том, что юной девушкой в Полуавтономной зоне она часто засыпала под фантазии о Старшем Брате.

В этих фантазиях Джулия каким-то образом добивалась частной аудиенции в Хрустальном дворце. За стеклянными стенами шумели на ветру деревья, виднелись поля и сиреневые облака заката. Иногда комната превращалась в оранжерею, полную разнообразных ароматных роз. А иногда это был прозрачный зал со сверкающим роялем и бархатными диванами. Старший Брат неизменно сидел за массивным столом, а Джулия стояла перед ним одна. Она пришла, дабы поведать ему о том, что происходит в реальности, о несправедливостях и злодеяниях, которые скрывают от него внутрипартийцы (наверняка же скрывают; как иначе могло бы твориться нечто подобное?).

Джулия говорила, а Старший Брат внимательно слушал. Ясные черные глаза Старшего Брата горели. Когда рассказ окончился, он повернулся к своему телефону в красивом деревянном корпусе и созвал министров на экстренное совещание. Все просчеты велено было исправить, а злодеев наказать. Теперь Старший Брат знал.

Поэтому Джулия, лежа в кровати, всегда беседовала со Старшим Братом, когда на аэродроме начались чистки и селян заставили смотреть, как вешают летчиков. Она беседовала со Старшим Братом, когда росли цены, когда с ферм забирали все съестное до последнего грамма и каждый, кто приберег еду, подлежал расстрелу. В день, когда арестовали миссис Марси, Джулия тоже беседовала со Старшим Братом: он должен простить ту; пусть даже сама Джулия этого не сможет, он-то должен, он ведь Старший Брат для каждого, в том числе и для миссис Марси.

А после Джулия лежала и мастурбировала, фантазируя о сексе с ним. Еще не имея реального представления о занятиях сексом, Джулия воображала себя со Старшим Братом в огромном стеклянном зале, где все могут это видеть. Вот он встал из-за письменного стола, чтобы по-мужски обнять ее. Она — благородная дочь народа, которая рискнула